Выходец из СНГ рассказал об ужасах жизни в условиях американской системы мер

Журналист и писатель Николай Сулима, переехавший в солнечную Калифорнию из Минска, рассказал, как тяжело с непривычки воспринимать американскую систему мер и весов, где вместо килограммов — фунты, вместо километров — мили, а вместо Цельсия — Фаренгейт.

«Вначале было мясо. Я глянул на ценник — недорого, и заулыбался. После цены стояли буковки l и b. Вот так — $5.99 lb. Я попросил два, и продавец начал свои манипуляции: надел одноразовые перчатки, достал кусок мяса из витрины, бросил на весы, ввел код, схватил напечатанный стикер и шлепнул себе на рукав. Затем завернул покупку в вощеную бумагу, в оберточную, оторвал длинную полоску и, опоясав сверток, прихватил стикером, сорванным с рукава, потом передал мне. Знаете, как бывает, когда ждешь в руку тяжелое, а ложится вдвое легче? Рука подпрыгнула вверх. Я взвесил мясо в руке и подумал: "Ну вот меня и [обманули] в первый раз в Америке". Позже я узнал, что такое lb. Это от латинского libra pound, или фунт. Почему они используют libra, а не pound, когда пишут ценники, я до сих пор не в курсе. 453 г, приблизительно полкило. Добро пожаловать в приблизительный мир», — пишет журналист в своей заметке на Facebook.

«Кто бы мог подумать, что где-то на другом краю земли люди измеряют расстояние в ступнях, а объем — в чашках? — возмущается Сулима. — Я вырос в метрической вселенной, делимой на десять, где все ясно и логично. Пользовался миллиметрами, сантиметрами, а дециметры обходил, ведь дециметр — изгой, не нужный никому, кроме учительницы математики. Метр внушал уважение, километр был испытанием, 3 км равнялись семи с половиной кругам по стадиону в дождь».

«Хождение по магазинам первое время напоминало упражнения на общую эрудицию. Помимо фунтов на передний план вышли унции, для пущего веселья оказавшиеся сухими и жидкими. Что делать с унцией, равной 28 г, я до сих пор не возьму в толк. Ни умножить ее, ни разделить, — жалуется бывший минчанин. — От единиц объема вроде чайной ложки или чашки веяло домашним уютом. Потом была пинта, равная двум чашкам, и кварта, в которой две пинты. Галлон и баррель звучали гордо и печально, как список павших воинов. Приятной новостью было лишь то, что яйца продавались дюжинами, а не десятками».

«Скоро выяснилось, что в Америке первым идет месяц, а только потом день. Спасибо, б****, хоть год оставили на своем месте. Я шевелил губами, проговаривая про себя: "Января, четвертого, две тысячи десятого" — и заполнял форму, а когда читал, то останавливался на миг, чтобы понять, где тут месяц. Хорошо, если вторая цифра даты оказывалась больше 12, тогда сразу было понятно, что это день. "Февраля двадцать второго" звучало как цитата из Библии. Какое-то время ушло на то, чтобы перестать ставить фамилию впереди имени. Испорченные бланки, потерянное время», — перечисляет Сулима тяготы и невзгоды жизни в Америке.

Подсчет необходимого на 100 км количества бензина тоже превращается в математическую задачу: «Сколько бензина расходует твой автомобиль? Простой вопрос. Любой автомобилист ответит: двенадцать по городу, восемь по трассе и с чистой совестью уснет опять. А как насчет 30 миль на галлон?» Приходится переводить галлоны в литры, мили в километры, делить первое на второе, рассчитывать получившееся на 100 км, превращая автоматические знания в натужный мозговой штурм.
Терзания в метрической системе вышеперечисленными не ограничиваются. «Любой американец знает, в каком направлении находятся стороны света, как будто у него в голове компас. Добавьте к этим чудесам Фаренгейт, который в США заменяет Цельсий. Чтобы не впадать в шок от показателей температуры на смартфоне, нужно вычесть из исходного числа 30, остаток поделить на два и получить приблизительный к Цельсию результат, — рассказывает журналист. — Нам тепло при 20 градусах, американцам — при 70. Ничего особенного».
Уникальная система мер с «единицами вроде макового зерна» (длина, равная четверти ячменного зерна) придумана британцами, объясняет он. В 1824 году «английские» единицы стали «имперскими», «в ходе переделки часть единиц переименовали, часть упразднили... Фунт примерно равен половине килограмма, а тонна — чему-то около 2000 фунтов».
«Людям явно не хватало праздника. Чтобы сделать жизнь менее пресной, имперская система мер подходит как нельзя лучше», — пишет Сулима.
Разумеется, знания о фунтах, унциях и милях впечатываются в память на протяжении всей жизни, и американцу или британцу не приходится постоянно производить манипуляции с цифрами, чтобы осознать, сколько километров ему надо проехать и сколько хлопьев съесть на завтрак.
«Мне ничего не остается, как смотреть на эту эквилибристику с точки зрения практической пользы: это тренирует мой мозг, отдаляя Альцгеймер. Все остальное — не более чем предрассудки», — заключает автор.