Византийские «ультрас» или «императора — геть!»

Общественная жизнь и культура византийской империи были крайне насыщенными, во многом сформировавшие социальные принципы современности, и обозначившие различные причинно-следственные связи общественных процессов, которые остаются неизменными до сих пор.

Например, субкультура болельщиков-хулиганов, «хулсов» в английской традиции или «ультрас» в международной, берёт своё начало во времена Рима и Византии. Интересно то, что риски данной субкультуры также проявились ещё тогда — вместе с последствиями, которые возникают в случаях чрезмерного спортивного азарта, переходящего в плоскость политики и общественной безопасности.

Футбола в Византии, надо признать, не практиковали, хотя отдельные эксперименты по части игр с мячом имели место. Чаще использовали камни — в те времена ограниченного гуманизма, распространённой была игра петрополемос. В силу специфики которой проводить её обычно разрешалось за городскими стенами. Две группы игроков разделялись рвом и бросали друг в друга камни, причём в «высшей лиге» можно было использовать пращи. Победившая группа — те, кто мог ходить после матча — триумфально вступала в город.

В целом, баланс между христианской моралью и мирскими забавами соблюдался, хотя священнослужители жаловались, что миряне с большей охотой посещают свортивные мероприятия, а не церковные службы. Например, в Спарте в Х веке по субботам устраивались спортивные соревнования, которые посещал даже местный стратиг с другими отцами города.

Главное место в рейтинге зрительских интересов Византии занимали гонки на колесницах — бывшие полным аналогом футбола. Большие стадионы, толпы орущих зрителей и, разумеется, болельщики.

Первые упоминания соревнований колесниц встречаются ещё у Гомера. По некоторым версиям, гонки на колесницах являются древнейшим олимпийским видом спорта.

В Риме гонки на колесницах устраивались на огромном ипподроме Циркус Максимус, где ежедневно устраивались десятки заездов. Сами гонки состояли из семи кругов, но позже, уже во времена Византийской империи, гонки стали до того популярны, что количество кругов сократили до пяти — чтобы можно было устраивать еще больше заездов.

Успешные колесничие становились знаменитостями: в их честь слагали стихи, их скульптурные изображения устанавливали в общественных местах наряду со статуями императора.

Также в византийскую эпоху оформились полноценные «спортивные гоночные клубы» с когортами фанов.

Эти социальные группы включала в себя представителей самых разных сословий, и имели заметное влияние в военных, политических и даже богословских вопросах Империи. Как и в наше время, византийские фанаты были значимой электоральной группой, способной не только к согласованному голосованию, но и митингам в поддержку своего или против чужого кандидата. Так как должностные посты Византии находились под сильным влиянием общественного мнения, с фанатами обычно считались.

Из некоторых источников можно сделать вывод, что в Константинополе изначально было четыре «клуба», но в итоге осталось всего два — «синие» и «зеленые». Например, «Зеленые» склонялись к монофизитству, а «Синие» сохраняли верность ортодоксальному (православному) направлению.

Драки между болельщиками двух соперничающих команд были обычным делом, но однажды «синие» и «зеленые» объединились, и это всерьез напугало власти. Говоря современным языком, в Константинополе, за полторы тысячи лет до киевских событий 2004 и 2014 годов, начался полноценный майдан, с активным участием футбольных болельщиков, выступивших на острие погромов.

Джонатан Харрис в труде «Византия» описывает это так:

«В 498 году несколько болельщиков были арестованы за бросание камней. Толпа их товарищей обратилась к императору, престарелому Анастасию (правил в 491–518 гг.), с требованием освободить заключенных, но получила твердый отказ. Больше того: против непокорных был отправлен отряд солдат. Это послужило сигналом к общему возмущению на ипподроме, где как раз перед гонками собралось много народа. Толпа начала забрасывать камнями царскую ложу, где император уже занял свое место, чтобы присутствовать на состязании. Один большой камень, брошенный из толпы чернокожим болельщиком, едва не попал в Анастасия, и императорские телохранители бросились на преступника и изрубили его мечами в куски. К этому моменту выходы с ипподрома были уже закрыты, и толпа подожгла главные ворота. В результате и сам ипподром, и местность вокруг него сильно пострадали. В конце концов нескольких главных злоумышленников поймали и подвергли наказанию и порядок был восстановлен, но произошедшее еще раз продемонстрировало, как быстро перенаселенный город может превратиться в арену боев».

Исторические параллели с «цветными революциями» постсоветского пространства тем ярче, что правивший через 40 лет после Анастасия император Юстиниан столкнулся с майданом византийских «ультрас» 2.0.

В январе 532 года, «синяя» и «зеленая"группировки болельщиков вместе собрались на ипподроме, требуя освободить несколько своих товарищей, посаженных в тюрьму за нарушение общественного спокойствия.

Вскоре стало ясно, что волнения еще более серьезны, чем в 498 году при Анастасии. Толпа выплеснулась в центр Константинополя, начались грабежи и стычки, вспыхнули пожары, которые некому было тушить, и все они слились в одно огромное бушующее пламя. В огне пожара погибли многие обитатели приюта для больных. Наблюдавший за происходящим из окон Большого дворца Юстиниан уже готовился бежать из города на корабле, но, как говорили, решительная супруга императора Феодора убедила его остаться и бороться.

Порядок удалось восстановить только тогда, когда на усмирение бунтовщиков отправили войска. В последовавшем за этим кровопролитии погибли около 30 000 человек, и через несколько дней пугающая тишина опустилась наконец на город, жители которого начали осознавать весь ужас произошедшего. Многие из самых известных памятников города превратились в дымящиеся груды обломков.

Летописцы зафиксировали самые болезненные потери — главный вход в Большой дворец, Медные ворота, были уничтожены, то же произошло с Сенатом. Собор Святой Софии, вновь возведенный после того, как в 404 году его подожгли недовольные, опять сгорел дотла.

Впрочем, надо признать, что Юстиниан смог грамотно выжать лимонад из лимона. Не прошло и месяца после волнений, как начали расчищать площадки под новое строительство. Еще не остыл пепел, а у императора уже возник план.

В казне Юстиниана имелось 145 150 килограммов золота, которое осталось в казне после смерти рачительного Анастасия. Юстиниан вовсе не собирался хранить его там, а предполагал направить на стратегическое строительство того, что, как сказали бы мы сейчас, могло бы стать драйвером экономики и дать сильный мультипликативный эффект для смежных отраслей.

Учитывая тождество Церкви и империи, приоритетом был новый собор. Но Юстиниан не хотел восстанавливать прежнее его здание. Первые два собора, стоявшие на этом месте, были незамысловатыми прямоугольными базиликами, хотя второе строение было окружено внушительной колоннадой. Новому собору предстояло поражать воображение, поэтому Юстиниан выбрал революционный проект Анфимия Тралльского, согласно которому собор должен был быть ближе к квадрату, чем к прямоугольнику, и увенчиваться гигантским куполом.

Две команды по 5000 рабочих трудились день и ночь, и на это тратились огромные суммы. Только на украшение алтаря пошло около 18 000 килограммов серебра. Новый собор Святой Софии обошелся дороже всех прежних строений, но он стоил того. Когда 27 декабря 537 года его освятили, собор впрямь являл собой истинное чудо. Его купол, возвышающийся на 55 метров, был виден на многие километры вокруг, даже с кораблей в море. Внутри же здание впечатляло еще больше: его размеры буквально подавляли.

Эффект усиливался декоративной мозаикой, покрывавшей весь купол, и колоннами из разноцветного мрамора — красного, фиолетового и зеленого, — которые поддерживали галереи. Через 40 небольших окон, идущих по кругу у основания купола, проникал солнечный свет — в разное время суток с разных сторон — и освещал мозаики и мраморные колонны. Не удивительно, что Юстиниан был чрезвычайно доволен своим новым собором. Говорили, будто он даже хвалился, что превзошел Соломона, ветхозаветного царя, построившего Иерусалимский храм.

Новый собор был лишь частью масштабной программы Юстиниана, предполагавшей строительство в тех частях города, которые были разрушены во время восстания 532 года.

Вторым по величине собором Константинополя был храм Святых апостолов, где покоился сам Константин. Но уже к 527 году это здание пребывало в плачевном состоянии, и Юстиниан решил переделать его полностью. Новый проект представлял собой низкий прямоугольник, увенчанный четырьмя малыми куполами, сгруппированными вокруг центрального большого. Еще 33 церкви по всему городу были или перестроены, или построены заново, все в новом стиле, с куполом, и таким образом был создан характерный облик византийского Константинополя с его куполами и колоннами.

В последующие годы столь масштабных майданов с участием фанатов в Константинополе не случалось. Власти сделали правильные выводы и активизировали оперативно-профилактическую работу. Что было к лучшему — вторую такую реновацию было бы трудно представить.