Немец для драпа «созрел

Сражение за нашу столицу сначала проиграл абвер, а потом уже вермахт

73 года назад 5 декабря 1941 года началось контрнаступление советских войск под Москвой.

Это было совершенно неожиданно не только для Гитлера, но и наших союзников. Ведь всего за пару месяцев до этого в беседе с японским послом Гитлер заявил, что Москва падет 12 октября. Геббельс на середину октября подготовил грандиозную программу: победные спецвыпуски газет, парад в Москве, офицерский бал в ЦДКА, награды «Победителям Москвы», в их числе - швейцарские часы «Первым ворвавшимся в Кремль» (кстати, эти часы, находившиеся в ящиках, обнаруженных в подвалах рейхсканцелярии 30 апреля 1945 года, достались воинам 150-й дивизии генерала Шатилова, взявшим рейхстаг).

Но уже 8 декабря, вместо «победных торжеств», Гитлер вынужден был подписать директиву о переходе к обороне на всем советско-германском фронте. Группа армий «Центр» получила задачу любой ценой удерживать важные в стратегическом отношении районы. Всему миру стало ясно: фашистская операция «Тайфун» по захвату Москвы «до холодов» потерпела полный провал.

Об истоках этой первой стратегической победы в ходе Второй мировой войны написано немало. До последнего времени по известным причинам в тени оставалась деятельность советской разведки и контрразведки. Недавно в Центральном архиве Министерства обороны России рассекречен ряд документов, свидетельствующих о их важнейшей роли в подготовке контрнаступления под Москвой. С некоторыми из них мы имеем сегодня возможность ознакомить читателей.

«Шпионаж не находил для себя почвы»

Перед каждой серьезной операцией воюющие стороны непременно предпринимают два важнейших действия: подавление разведывательной сети противника и получение достоверных данных о его планах, состоянии войск, их дислокации.

Доктор исторических наук генерал-полковник Владимир Жухрай мне рассказывал о том, что в 1941 году наши органы сумели разгромить фашистскую агентурную разведку в стране. Было ликвидировано 66 резидентур, арестовано около 1600 крупных разведчиков, 1400 из которых работали в западных регионах СССР. Гитлеровская разведка была лишена правдивой информации о наших войсках. Начальник главного разведывательного управления сухопутных войск Германии генерал Курт фон Типпельскирх писал после войны: «Шпионаж не находил для себя почвы в СССР. Мы не имели возможности получить хотя бы приблизительные данные о принимаемых Ставкой решениях и задействуемых в операциях силах и средствах».

Шифровка от «Рамзая»

Для того, чтобы подготовиться к контрнаступлению, Ставке было необходимо сосредоточить под Москвой мощные военные силы. Оборонительная операция обескровила наши части. По данным ведущего научного сотрудника Института военной истории Министерства обороны России полковника в отставке Бориса Невзорова, «в оборонительных боях под Москвой советские войска потеряли с учетом военнопленных от 800 до 900 тысяч человек». Эти потери нужно было не только пополнить, но и усилить группировку. Где же взять резервы?

Одним из потенциальных источников являлись дивизии, сосредоточенные на Дальнем Востоке, в Восточной Сибири и Внутренней Монголии на случай нападения Японии. Но для принятия решения об их передислокации Ставка должна была иметь гарантии безопасности восточных границ.

Главное разведывательное управление Генштаба имело в Японии очень осведомленного разведчика — Рихарда Зорге (агентурный псевдоним «Рамзай»). Он пользовался надежным источником информации в качестве политического советника при кабинете министров Японии Хоцуми Одзаки, которого сумел завербовать. Подробно «СП» недавно рассказала о малоизвестных страницах в деятельности нашего разведчика в материале «Почему ГРУ открестилось от Зорге?»

Еще летом 1941 года поступило очень важное сообщение от «Рамзая» - о том, что 2 июля на совещании у японского императора принято решение не вступать в войну с СССР. А позже еще одно, пожалуй, самое ценное для той поры донесение:

«5 октября 1941 года

Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии

По перепроверенным данным, полученным от Одзаки и Отта, японское руководство приняло окончательное решение о начале войны с США в ближайшие два месяца.

Пометка:»Выслано Сталину, Молотову, Тимошенко, Жукову».

Это означало, что гигантские военные силы, которые до этого приходилось держать на востоке страны, можно перебросить под Москву. Сталин приказал 12 дивизиям со 1700 танками и 1500 самолетами (всего 250 000 человек) из Восточной Сибири и Дальнего Востока срочно следовать в Подмосковье, что во многом решило исход битвы за столицу.

Группа Шандора Радо

Очень важную информацию накануне контрнаступления под Москвой поставляла швейцарская группа завербованных ГРУ разведчиков, возглавляемая венгерским ученым Шандором Радо (агентурный псевдоним «Дора»). У этой организации были источники в разведслужбе швейцарского генштаба («Лонг» и «Луиза»). С их помощью разведчики получали данные об оперативных планах врага, резервах, которыми он располагает, передислокации войск и потерях в результате ожесточенных боев на подступах к Москве.

Вот несколько донесений.

«26.11.41. Директору. От Луизы, из Берлина.

Немцы к концу июня имели 22 танковые дивизии и 10 резервных танковых дивизий. К концу сентября из этих 32 дивизий 9 полностью уничтожены, 6 потеряли 60 процентов своего состава, из них была доукомплектована только половина. 4 дивизии потеряли 30 процентов материальной части и также были восполнены.

Дора».

«28.11.41. Директору. От офицера из Мюнхена, через Луизу.

Германская армия в боях за Москву и Крым ввела в действие все имеющиеся материальные и людские ресурсы. Все лагеря и казармы в Германии почти полностью опустели.

Дора».

«30.11.41. Директору. Через Лонга, от полковника швейцарского генштаба, имевшего беседу с адъютантом Браухича.

Адъютант фельдмаршала сказал следующее: за последние 4 недели  немцы  теряли до 32 тысяч убитыми ежедневно. Половина воздушного флота и мототранспорта уничтожена. Русские вводят в сражение свои отборные части, которые превосходят немецкие войска.

Дора».

«1.12.41. Директору. Офицер связи верховного командования германской армии передал Лонгу: Мы нуждаемся в 2-3-месячной передышке. Мы боимся, что русские нам этой передышки не дадут.

Дора».

 Немец  для  драпа  « созрел »

О том, что фашистские войска к началу декабря 1941 года были полностью измотаны и деморализованы, докладывали в штабы фронтов и армейские разведчики, получавшие эти сведения от многочисленных «языков». В этом отношении интересна недавно обнаруженная в архиве шифровка Г.К. Жукова в адрес И.В. Сталина:

«3.12.41 г. Ставка ВГК, т. Сталину.

Пленные из группы Гудериана показывают, что им сейчас в связи с холодами разрешено одеть парадное обмундирование, которое они везут с собой для парада в Москве. По-моему, пора. Жуков».

У Сталина были на сей счет и личные впечатления. Его охранник Алексей Рыбин рассказывал мне: «За пару недель до контрнаступления Сталин отправился в село Лупиха по Волоколамке, где находился фронтовой госпиталь, встретился с раненными, вышедшими из боя. Бойцы прямо-таки опешили, когда в палате увидели вождя. Иосиф Виссарионович поздоровался, присел на табуретку и начал расспрашивать: чем на сегодняшний день силен  немец , а в чем его слабость?  Немец  уже не тот, убеждали бойцы, уже в тряпки кутается, каблуками стучит от холода, гонор пооблетел. И кто-то вдруг предложил: вот бы, товарищ Сталин, сейчас по ним вдарить всей силой!  Немец  для  драпа  « созрел »! Сталин впервые, наверное, с начала войны улыбнулся: «Мы ваше пожелание, товарищ, выполним».

Проанализировав эти и другие данные, Ставка приняла решение о дате контрнаступления. И не ошиблась.

«История воздаст русским»

- Контрнаступление началось при неблагоприятном для Красной Амии соотношении сил, - рассказал мне член Международной ассоциации историков второй мировой войны полковник Юрий Рубцов. – К началу декабря 1941 года в составе войск трех фронтов, котором предстояло участвовать в контрнаступлении, имелось около 1100 тысяч человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка, и 1 тысяча самолетов. У противника было 1708 тысяч человек, 13 5000 орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов. Но гитлеровцы совершенно не ожидали удара, были деморализованы, а наша армия имела несомненное моральное превосходство, поскольку защищала свою Родину, своих родных и близких от фашистов, пришедших сюда с единственной целью грабить и убивать. Мы не могли не победить.

Общим сроком для перехода в контрнаступление было назначено Ставкой 5–6 декабря. Фактически войска Калининского фронта перешли в контрнаступление 5 декабря; войска Западного фронта севернее и южнее Москвы после сосредоточенных авиационных ударов и артиллерийской подготовки — 6 декабря; войска Юго-Западного фронта — основными силами 7–8 декабря. Неожиданный удар наших дивизий, особенно северо-западнее и юго-западнее Москвы, произвел ошеломляющее впечатление на фашистское командование и его войска. По оценке Маршала Советского Союза А. М. Василевского, «Советская Армия, перейдя в декабре 1941 года к стратегическому наступлению, развернувшемуся первоначально в форме контрнаступления против глубоко вторгшихся фланговых ударных группировок врага, отбросила противника далеко от Москвы (в ряде мест до 250 километров) и положила начало освобождению советской земли от гитлеровского нашествия. Гитлеровские оккупанты были полностью изгнаны из Московской, Тульской и из ряда районов других областей. От противника было освобождено более 11 тысяч населенных пунктов, в том числе свыше 60 городов, среди которых областные центры Калинин и Калуга».

Финал великой битвы под Москвой был поистине изумителен. Советская Армия одержала огромную военно-политическую победу. Впервые во второй мировой войне было нанесено сокрушительное поражение немецко-фашистской армии. До того момента Гитлер в своей агрессивной политике не знал неудач. Он захватывал одну страну за другой, овладел чуть ли не всей Западной Европой. Немецкая армия в глазах значительной части человечества была окружена ореолом непобедимости. И вот впервые «непобедимые» немецко-фашистские войска были биты, и биты по-настоящему: 38 немецких дивизий, в том числе 11 танковых, потерпели тяжелое поражение. В результате контрнаступления и общего наступления фашисты потеряли убитыми и пленными около 500 тысяч человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тысяч машин и много другой техники. Таких потерь фашистская армия еще не знала.

Эта первая победа имела гигантское международное значение. Главы союзных держав США и Великобритании, занимавшие до этого выжидательную позицию, наконец-то начали реально задумываться об открытии второго фронта. Премьер-министр Великобритании Черчилль тут же телеграфировал Сталину: «Невозможно описать то чувство облегчения, с которым я каждый день узнаю о Ваших замечательных победах. Я никогда еще не чувствовал себя столь уверенным в исходе войны». Президент США Рузвельт информировал советского лидера в своем поздравлении: «Я хочу сообщить Вам о всеобщем подлинном энтузиазме в Соединенных Штатах по поводу успехов Ваших армий». А вашингтонская газета «Стар» 16 декабря 1941 года написала: «Успехи СССР, достигнутые в борьбе с гитлеровской Германией, имеют большое значение не только для Москвы и всего русского народа, но и для Вашингтона, для будущего Соединенных Штатов. История воздаст русским должное за то, что они не только приостановили «блицкриг», но и сумели обратить противника в бегство».                  

    http://svpressa.ru/society/article/50505/