Польша требует триллион долларов. Ирина Алкснис

Традиционную тройку того, на что люди готовы смотреть бесконечно, можно уверенно дополнить четвертым пунктом: за текущей водой и горящим огнем следуют европейцы, считающие размеры контрибуций/компенсаций/репараций, положенных за нанесенные им исторические обиды.

На этот раз повод дала — в очередной раз — Варшава.

Депутат польского сейма, член парламентской группы, занимающейся оценкой суммы компенсаций, Януш Шевчак заявил, что речь идет не менее чем о 900 миллиардах долларов, которые должна Польше Германия по итогам Второй мировой войны. В связи с этим, по его мнению, Берлин должен проявлять "исключительную сдержанность, когда речь идет о нападках на польское правительство".

Стоит отметить, что в данном вопросе Варшава несколько непостоянна. И это еще мягко сказано.

Осенью 2017 года данная комиссия оценила польские потери от германской агрессии в ходе Второй мировой в 48,8 миллиарда долларов. Однако уже в начале марта 2018-го сейм (в лице главы комиссии Аркадиуша Мулярчика) поднял запросы до 850 миллиардов долларов.

И эта цифра долго не продержалась. Спустя две недели тот же Мулярчик озвучил новую сумму — 543 миллиарда. Опять-таки долларов.

Кстати, любопытно, что Польша ведет подсчеты именно в американской валюте, а не, казалось бы, в более логичных евро.

Как бы то ни было, но спустя еще полгода — в октябре — было принято решение пересчитать сумму по "новым методам". Надо полагать, свежеозвученный результат — плод напряженной полугодичной работы комиссии.

Хотя со стороны происходящее выглядит анекдотично, было бы ошибкой воспринимать эту деятельность польских (или греческих — где также имеют место схожие поползновения) политиков как глубоко иррациональную и взращенную из беспочвенных фантазий.

За их последовательностью и упорством в продвижении данной темы стоят как раз абсолютно прагматичные соображения. И дело даже не в том, что бесконечная работа комиссий по компенсациям и репарациям щедро финансируется государством, обеспечивая участвующим в них людям занятость и достойный доход.

Нет, дело в национальных интересах в буквальном смысле этого слова, причем как минимум в двух важнейших аспектах. С одной стороны, это связано с текущей трансформацией глобальной политической системы, а с другой — с процессами внутри Европейского союза. И можно только предполагать, какой из факторов важнее.

Хотя Россия является главным и официальным "пугалом" для Европы, не стоит преуменьшать опасения, которые испытывают европейские страны из-за все более открытого доминирования на континенте Германии. Тот факт, что, в отличие от прошлых веков, на этот раз военная составляющая в немецкой геополитической мощи сведена к минимуму, служит слабым утешением. ФРГ за последние годы продемонстрировала, что финансово-экономическими и политическими рычагами действует ничуть не менее эффективно, подминая под себя европейские экономики.

В этой ситуации выкатывание требований по репарациям становится просто инструментом контригры. По существу это ровно то, что делают прибалтийские республики в отношении России: способ небогатых и маловлиятельных европейских стран обращать на себя внимание и в меру сил укреплять геополитические позиции. Разница только в том, что шансы стрясти какие-то суммы из Берлина у поляков все же реальнее, чем у латышей — получить что-то из Москвы.

Но есть и второй, крайне животрепещущий для Польши контекст.

Речь о финансовой поддержке, которую получают отстающие страны в рамках Европейского союза. Как известно, тут все весьма неравномерно — одним достается куда больше, чем другим. Польша в этом ряду выделяется как самая успешная восточноевропейская страна. За пятнадцать лет членства в ЕС она получила более ста миллиардов евро, причем по преимуществу именно германских. В значительной степени именно этим объясняются польские успехи в экономике на фоне многих стагнирующих соседей.

Но данному евродождю приходит конец. Уже в ближайшем будущем в рамках ЕС грядет масштабное урезание субсидирования, и Польша находится в группе стран, которые могут пострадать от этого наиболее сильно.

Ничего удивительного в том, что Варшава целенаправленно работает над тем, чтобы не допустить неприемлемого для нее развития событий. Интереснее скорее то, что поляки не пытаются умаслить и задобрить спонсора, а наоборот, агрессивно и в самых жестких выражениях "требуют продолжения банкета".

В то же время это в полной мере соответствует сложившейся за последние десятилетия практике — от многолетней эксплуатации чувства вины немцев до относительно новой политкорректной диктатуры жертв и меньшинств на Западе. Так что тут как раз удивляться нечему.

Наиболее любопытен другой вопрос: до какой степени Германия, уже открыто восстанавливающая статус великой державы, смогла освободиться от установок, которые более 70 лет держали ее в узде?

Ведь от ответа на него зависит не только, получится ли у поляков хоть что-нибудь выбить из Берлина, но и прочность германских притязаний на европейское лидерство.

Ирина Алкснис