Ошибка либерально озабоченных

 

---

---

  Пишет pavel_shipilin

---

Почитал дискуссию под своим постом «Мы требуем!» и понял, что с некоторыми одичалыми персонажами говорить вообще бесполезно. Впрочем, это было ясно всегда, а потому практически все мои посты написаны не для них. Однако они продолжают прибегать ко мне с вытаращенными глазами — машут руками, подпрыгивают и вообще пытаются привлечь к себе внимание. Удивительные люди все же.

Этот пост тоже не для них, разумеется, — слишком многа букафф. Но, может, пригодится кому-то из вменяемых читателей. Для осознанья, так сказать, и просветленья. Мне, например, эта информация пригодилась.

А теперь по делу. Тому самому, уголовному. Против Павла Устинова.

Постоянно возникающий спор о том, что можно и чего нельзя полицейскому, разрешается довольно просто. Статья 11 «Свобода собраний и объединений» Европейской конвенции о правах человека гласит:

1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства.

Другими словами, та самая Европа, которую нам все время ставят в пример, давно все разъяснила: поскольку несогласованные акции мешают тем, кто в них не участвует (то есть, большинству), полицейские обязаны профилактировать эти нарушения. Вот они и профилактируют — берут под белы рученьки тех, кто, по их мнению, участвует в акции, еще до того, как они начнут топтать газоны и цветочные клумбы, поджигать автомобили или бить витрины.

Это их работа.

Можно ли во время их работы с ними драться или даже кидаться в них пустыми пластиковыми бутылочками? Разумеется, нет — когда летит бутылочка, полицейский не знает, пустая она или наполнена каким-нибудь газом, а то и горючей жидкостью. И может «в целях предотвращения беспорядков и преступлений», как сказано в Конвенции, применить силу или спецсредства. Причем, если перед ним толпа, то не всегда адресно.

Конечно, мне могут возразить, что Айдара Губайдулина выпустили под подписку о невыезде. Но я уголовного дела не видел, да даже если бы и видел, вряд ли бы что-то понял в юридической казуистике. Хотя ощущение, что суд прогибается и сам идет против закона, все же остается. Однако, повторюсь, я не юрист.

Ролик с задержанием Павла Устинова, гуляющий по сети, меня в его невиновности не убедил, сколько бы об этом ни твердила либеральная общественность. Вообще, главная ошибка либерально озабоченных — считать, что в любом уголовном деле легко разобраться. Ведь достаточно спросить матерого рецидивиста, коррупционера или карманника (а основная масса это именно они, а не протестующие), за Путина он или против, — и можно выносить приговор. О задержанных на акциях протеста и говорить нечего — в этих случаях (составляющих, впрочем, десятые доли процента всех уголовных дел) критерий «за или против Путина» при определении виновности работает всегда, и только в одну сторону.

Но если отбросить в сторону политические предпочтения, а попытаться разобраться объективно, то совершенно непонятно, почему ролик начинается именно с этого момента, с чего вдруг несколько полицейских целенаправленно бегут именно к будущему узнику совести (впрочем, и его тоже вполне могут выпустить), хотя по дороге к нему и вокруг стоит человек тридцать-сорок? Чем им так не угодил Павел Устинов? Нам явно что-то недоговаривают-недопоказывают.

И, наконец, приведу пару свидетельств о том, как относятся к полицейским в странах Запада. В частности, англосаксы.

Соединенные Штаты Америки. Сергей Судаков (ссылка открывается в смартфонах), политолог, кандидат политических наук.

Много читаю не совсем понятных рассуждений на тему «какой суровый закон в России применительно к протестующим». Часто слышу фразу, которая начинается так «…а вот в Америке». Я не поленился и сделал короткую справку о том, как там в Америке.

Наказание за нападение на полицейского в США во время протестов сильно варьируется от штата к штату и частично зависит от обстоятельств преступления. Скажем, при неподчинении требованиям полицейского во время организованного протеста предусматривается штраф или тюремное заключение до года.

Если полицейскому повредили обмундирование, но не был нанесен вред здоровью, то виновник будет приговорен к возмещению потерпевшему за причиненный вред, и судья, как правило, вынесет условный (или, как говорят в США, испытательный) срок и приговорит к штрафу от 5 до 25 тысяч долларов.

Нападение на полицейского во время массовых протестов может быть проступком, если причинен незначительный ущерб здоровью. В этом случае нарушитель наказывается лишением свободы на срок до одного года. Или уголовным преступлением (наказывается лишением свободы на срок до одного года). В зависимости от циничности проступка.

Чем серьезнее причинен вред здоровью тем более сурово наказывается преступление. Если офицер получит травму (синяк, ушиб, растяжение — не перелом), то в большинстве штатов обвиняемого может ожидать от пяти до 25 лет лишения свободы.

Если же полицейскому во время массовых протестов причинен значительный ущерб здоровью, то обвиняемый лишится свободы от 25 лет до пожизненного срока.

Великобритания. Дмитрий Гололобов, бывший юрист ЮКОСа, живет в Лондоне, имеет адвокатскую практику.

Хотел воткнуть еще раз свои «пятьдесят пенсов» в орало тех, кто кричит о «небывалых репрессиях в России». Небывалые они только для тех, кто хочет резко хайпануть, или для тех, кто родился после 1990-го и у кого память, как у золотой рыбки.

Берем еще раз Британию. Почему? Потому, что ее правовая система последовательно развивалась более 600 лет и давно уже обсудила, пережевала и переварила все проблемы, которые могут казаться очень актуальными для российского государства и права.

Конечно, Россию нельзя взять и сравнить с Британией, но использовать подходы старейшей cтраны common law к решению тех или иных сложных юридических проблем явно целесообразно.

1. Относительно нападений и сопротивлений полиции вообще. Court of Appeal в деле R v Colin Dickson [2005] EWCA Crim 1826, касавшегося сопротивления полиции, очень четко указал: «нападение на офицера полиции является особенно серьезным и мы согласны с судьей-докладчиком, что нападение (в широком смысле) на полицейского, исполняющего свои обязанности, должно наказываться особо строго».

По принципу, зафиксированному в Principles of Sentencing — The Sentencing Policy of the Court of Appeal Criminal Division и до сих пор не оспаривавшемся, наказание за сопротивление (нападение) на полицейского при наличии законодательной возможности должно из не-тюремного обязательно перерастать в тюремное.

При этом, согласно закона еще от 1861 года, «нанесением полицейскому телесных повреждений будет являться «любая боль или повреждение, которое нарушает состояние здоровья или личного комфорта жертвы» (см R v. Morris ). Это к вопросу о «вывернутой руке», «вывихнутом пальце» и «сколотой эмали». Да, санкция до пяти лет.

2. Особо показательны с точки зрения возможности «политизации» репрессий в конкретной ситуации даже в самом цивилизованном государстве с самой независимой судебной системой.

Давайте вспомним уже позабытые лондонские бунты 2011 года (я-то их хорошо помню). Да, они были масштабней и серьезней, чем несогласованные шествия в Москве, но мы же спорим не о масштабах, а о возможности политизации преследования виновных вообще.

Итак, в знаменитом деле Blackshaw, R. v (Rev 1) [2011] EWCA Crim 2312, 18 October 2011 Lord Chief Justice of England and Wales (не путать с Президентом Верховного суда), сказал: «общей обязанностью всех уголовных судов, ведущих дела о беспорядках, является защита интересов общества» и «обязательно должно последовать наложение суровых взысканий, преследующих цели наказания и превенции». И санкции последовали. Все приводят немного разную статистику, но в основных цифрах она сходится:

• Всего были осуждены к тюремному заключению 1 292 человек на срок более 1800 лет.
• Средняя санкция, связанная с лишением свободы, составляла около 16,8 — в четыре (!!!) раза выше обычных санкций за подобные нарушения.
• 56 нарушителей из 80, уже осужденных магистратскими судами, были приговорены к немедленному заключению под стражу вышестоящими судами. Это составило потрясающую пропорцию в 70% про сравнению с «нормальной» в 2 %.

Подробней, при желании, можно узнать здесь.

Так что, думаю, что даже самые твердолобые комментаторы могут убедиться, что за определенные деяния «политические репрессии» имею место даже в самых цивилизованных государствах. Даже абсолютно независимые британские судьи понимают, что это вопрос выживания.
____________________

Последняя мысль Дмитрия Гололобова особенно ценна: жесткое и бескомпромиссное пресечение несогласованных акций протеста в нормальных государствах всегда считалось и считается важной задачей с точки зрения существования всей системы. Если уничтожить авторитет полиции, как это сделали на Украине во времена последнего Майдана, разгул преступности обеспечен.

Зато там любой может потребовать от стража порядка предъявить документы, если его, например, остановили. Спросить, по какому праву, вспомнить о законе, о постановлении прокурора или санкции судьи на обыск вашей машины. Сунуть в нос смартфон.

И полицейский чаще всего отпускает возмущенного «беспределом» гражданина, чтоб не связываться. Говорят, украинские уголовники давно научились этим пользоваться, и полицию совсем не боятся.

Также по теме...