Тайна Цусимской катастрофы

27 мая 1905 года состоялось Цусимское сражение

Цусимское сражение, произошедшее в Японском море 27 мая 1905 года, вошло в историю как самое крупное поражение русского флота за всю его историю. Причины столь серьёзного поражения обсуждаются до сих пор, и хотя о Цусиме написано множество книг и статей, многие загадки цусимского поражения остаются неразрешимыми до сих пор.
Одной из таких загадок Цусимской битвы остаётся то, почему 38 русских кораблей не смогли потопить ни одного японского, в то время как японцы потопили артиллерией и торпедами 21 русский корабль, в том числе три новейших броненосца.
А ведь русские тоже вели огонь и тоже попадали в японские. Так, в ходе сражения эскадренный броненосец «Микаса» получил свыше 40 попаданий – 10 305-мм, 22 152-мм и около 20 попаданий снарядами меньшего калибра. «Фудзи» – 12, в том числе два 305-мм снарядами. «Сикисима» – 11, в том числе один 305-мм и один 254-мм. Броненосные крейсеры «Асама» и «Адзума» получили по три попадания, «Ниссин» – 15, «Ивате» – пять попаданий. Тем не менее, ни один из этих кораблей из строя выведен не был. Более того, японские моряки понесли очень малые людские потери. Так, потери в личном составе Микасы составили 18 человек убитыми и умершими от ран, а также 105 ранеными. На «Сикисиме» было 13 убитых и 24 раненых, на «Фудзи» и «Асахи» – по восемь убитых. Всего же японский флот потерял убитыми 117 человек, в то время как русские не досчитались 5045 матросов и офицеров, а единственным потерянным кораблём стал миноносец № 69, который случайно протаранил японский же миноносец «Акацуки» – бывший русский «Решительный», захваченный японцами в Порт-Артуре (См.: Падение Порт-Артура).
А ведь менее чем за год до этого в бою в Жёлтом море японцам не удалось потопить и одного русского корабля, а японские потери в людях оказались больше, чем наши.
Наиболее распространенным объяснением Столь значительных потерь русского флота было то, что японские снаряды были снаряжены так называемой шимозой.

Шимоза (яп. – 下瀬火薬 шимозэ каяку) это взрывчатое вещество, представляет собой тетрафенол, называемый в Европе мелинитом, смешанный с алюминием и упакованный в шёлк по методу японского артиллерийского инженера Масатики Симосэ. В современных нарядах мелинит не применяется, так как это взрывчатое вещество может сдетонировать при выстреле в самом орудии, что во время боя дважды произошло на «Микасе». Правда, первый взрыв произошел после выхода снаряда из ствола, на уровне дульного среза, и само орудие не пострадало. Но через два часа, в 17.46, в том же орудии на 28-м выстреле вновь взорвался снаряд уже в канале ствола. Ствол разнесло; вышел из строя и противооткатный механизм. Башня прекратила огонь; и только в 18.22 удалось возобновить стрельбу из ее левого орудия. А через несколько дней после окончания русско-японской войны, в ночь на 11 сентября, на той же «Микасe» прогремел сильнейший взрыв. По неизвестной причине в кормовом погребе возник пожар, вызвавший детонацию боезапаса. Погибло 256 человек. Еще 343 получили ранения и ожоги. Тем не менее, корабль подняли, восстановили, и теперь он служит кораблём-музеем наподобие нашей «Авроры».
В наших же снарядах мелинит не применялся. Дело в том, что ещё 28 ноября 1891 года при испытании мелинитового снаряда погиб его изобретатель С. В. Панпушко. После этого случая в России мелинит забраковали, но японцы, которым своих солдат и матросов никогда не было жалко, решили, что риск несчастного случая не сопоставим с выгодой от применения бризантных снарядов.
Вместо мелинита в русских снарядах применялся пироксилин, дешёвый и безопасный способ получения которого был разработан в 1890 году Менделеевым. По бризантному действию пироксилин уступает шимозе в 1,35 раза, но по фугасному в 1,13 раз её превосходит. Кроме того, русские снаряды, имевшие белее совершенный взрыватель – так называемый взрыватель двойного действия конструкции генерал-лейтенанта Бринка – должны были взрываться внутри корпусов японских кораблей.
Должны были, но не взрывались. Были случаи, когда русские снаряды пробивали насквозь оба борта корабля противника и, не взорвавшись, падали в море. Кроме того, русские снаряды не взрывались и при ударе о воду, что затрудняло пристрелку. Те же снаряды, что всё-таки взорвались, давали мало осколков и наносили весьма несущественные повреждения. Этим и объясняются малые жертвы японцев – гибли лишь те, кому посчастливилось попасть прямо под летящий снаряд.

Командный состав броненосца «Наварин»
Японские же снаряды броню русских кораблей пробить не могли. Попадая в бронеплиту, они просто взрывались. Однако они разрушали незащищённые бронёй носовые и кормовые оконечности русских броненосцев, вызывая их затопление и распространение воды по главной палубе с последующим опрокидыванием корабля. Кроме того в небронированных надстройках русских кораблей возникали пожары, что затрудняло или временно делало невозможной стрельбу из башен и казематов. Японскими снарядами также пережигались провода, что приводило к потере на корабле внутренней связи, а башни среднего калибра на новейших русских броненосцах заклинивались осколками японских снарядов и выходили из строя.
Вопрос о снарядах встал во время послевоенного разбора полётов. Русские промышленники заявили, что пироксилин якобы переувлажнился при прохождении русской эскадры через районы с влажным климатом. Тогда им предъявили обвинение в негерметичности снарядов, приведших к увлажнению пироксилина. Отвергнув и это обвинение, они выдвинули новое объяснение – якобы в жарком климате пироксилин, наоборот пересох. Чтобы установить истину экспертизе подвергли шестидюймовый наряд с крейсера «Аврора». Этот корабль, отделавшись лёгкими повреждениями ушёл в оккупированную американцами Манилу и простоял там о Портсмутского перемирия, после чего, вернувшись на Балтику, бросил якорь в Либаве. Оказалось, что количество влаги в пироксилине этого снаряда при 16-процентной норме превышает 30%, в то время как герметичность этого снаряда оказалась ненарушенной. Схожие результаты были получены и при экспертизе 120-миллиметровых снарядов с бронепалубного крейсера «Жемчуг», вернувшегося из Манилы во Владивосток. Снаряды больших калибров исследовать не удалось, так как те корабли, на которых они имелись, были к тому времени либо на дне Цусимского пролива, либо в японском плену.
Однако и без этого было ясно – взрывчатку кто-то намочил.
Винить в этом принято либо японских шпионов, которых в России действительно было великое множество, либо русских революционеров – на том самом Обуховском заводе, где делали эти снаряды, ещё в 1901 году произошла крупная стачка, переросшая в столкновение с полицией и войсками, а время революции 1905 года обуховские рабочие одними из первых в Петербурге ввели явочным порядком восьмичасовой рабочий день.

Эскадренный броненосец «Ослябя». Около 14.40 «Ослябя» лёг на борт и спустя несколько минут затонул. С броненосцем погибло 23 офицера, 9 кондукторов и 472 нижних чина. Подошедшие к месту гибели корабля миноносцы «Бравый», «Буйный», «Быстрый» и буксир «Свирь» подняли из воды 376 человек, однако 27 из них в продолжавшемся сражении впоследствии погибли.

Но почему-то никто не распространил подозрения на самих промышленников. А ведь в их действиях просматривается весьма чёткая логика – чем больше кораблей потеряет русский флот, тем больше их будет заказано после войны. Поскольку заводчики были людьми небедными, то избежать судебного преследования они могли при помощи взяток.
Такие подозрения легко подтверждаются последующими фактами, раскрытыми уже в ходе первой мировой войны. Так, например, авиапромышленник Лебедев нарочно сдавал армии самолёты со скрытыми дефектами – чем больше аварий они терпели, тем больше самолётов ему заказывали.
Да и в мясорубку первой мировой Россию подтолкнули именно капиталисты – чем больше Россия несла военных потерь, чем дольше длилась эта война, тем больше денег поступало им от военных заказов.
Так было и будет всегда, пока военные поставки в армию и на флот осуществляют частные предприниматели.